Когда Любовь спросила меня о том, подарю ли я что-нибудь альманаху, первой мыслью-вопросом было: «Что такое «подарок»?». Что это, зачем и кому его дарят? Нам часто дарят подарки на праздники. Хотя, скорее преподносят, приносят. Слово «дарить» для меня, скорее, бескорыстное и почему-то светлое движение человеческой Сути, часть которой хочется оставить с Другим, порой, не в самой праздничной обстановке, а там, где ты вдруг видишь всего лишь светлый отблеск.
Альманах для меня всегда был и остается чем-то феерически-ярким, большущим праздником, на который так часто «преподносят» подарки. Но с другой стороны, альманах я всегда читаю с чувством, какое, наверное, испытывали бы люди, читая мысли у того, кому всего лишь смотрят в глаза. Со страниц, испещренных чужими мыслями, на меня смотрят чьи-то глаза, изучают меня, как я – их; читают во мне что-то. В этот момент я сталкиваюсь с ощущением, которое назвать иначе, чем самоосмысление чужими глазами, нельзя. Пропустив себя так через чьи-то взгляды, уже не смеешь назвать их «чужими». То ли они теперь во мне, то ли я в них: как два зеркала, направленные друг на друга – бесконечность чьих-то пространств, а в итоге – одного общего.
Всегда, замечая свою фамилию на страницах альманаха, меня грело ощущение принадлежности этому празднику и таинству самоосмысления. Мне всегда казалось очень важным делиться тут Светом. Направлять наполненные бескорыстием лучи моих смыслов, своих понятий и картин их сосуществования. Направить и ждать отражения. Ведь так страшно, если свет вдруг тонет где-то, не находя от чего преломиться. Но альманах всегда мне отвечал. И страх уходил, уступая желанию дарить снова. Дарить свои теории Света, теории Других, теории Красоты и много-много других теорий, находя вдруг в ответ что-то, чего теория одного-единственного человека никогда не смогла бы, – Отражения. Отражения моих собственных теорий, Отражения чьих-то теорий, Отражения немыслимого количества лучей, пронзающих все мое пространство.
«Отражать – важно», – вдруг понимаю я сейчас. Отражать Свет – еще важнее: его ведь так станет заметно больше. Отражать чью-то очередную теорию – интересно. А вдруг… родиться своя? Такая, какая невозможна была бы без чьей-то еще. Такая, которая вберет в себя часть Сути Другого.
Смотришь на эти процессы, и невольно верится, что Человек, Движущийся к Свету своими собственными путями, но Отражающий Других и Дарящий Свое, когда-нибудь все равно придет к объективной Истине.
Так для меня альманах стал когда-то источником Света и возможностью Дарить. Таким он навсегда для меня и останется.
«Благо-дарить» за это мне хочется бесконечно, поэтому дарю альманаху еще одну теорию.


Обновленная ретроспектива стоеек. Почти ничего нового.
Теория Стройки: от фундамента к Основанию.
Человек и его судьба – большая стройка. Выше. В небо. Скребсти его – вертолетной площадкой небоскреба свей жизни. Построил? Водрузил вертолетик на крышу и бассейн, где у его вечно мокрого края будут стоять темного дерева лежаки с синими полотенцами? Десять метров спустя вниз – твои апартаменты: видишь из них весь мир, понимаешь весь мир, каждого из этого мира. Там все стены в зеркалах – ты видишь себя там; ты знаешь себя, как никто другой..
И что остается?..
Кто-то когда-то придумал, что небо – только начало. Особенно, наверное, если оно многоэтажное.
В зените нового дня, на крыше своего собственного небоскреба, оставив свои апартаменты, напоследок окунувшись в бассейне – шагнуть за край вертолетной площадки. Таким, каков ты есть без всего – без лишнего балласта, даже без карманов, куда его можно было сложить, вообще без одежды, еще не обсохнув от влаги хлорированного бассейна.
Шагнуть за край.
Оставить себя наедине с полетом самоосмысления. Промелькнуть в каждом из окон своей Судьбы. Разбиться – как итог.
Разбиться, будучи таким опытным; разбиться, построив Судьбу; разбиться, так высоко поднявшись над основанием.. только ли небоскреба?.. только ли над поверхностью земли, над какими-то метрами выше уровня моря?..
Это закон – выше, ближе к небу, дальше от основания. Это нужно, так должно быть. Это пружина.
Не забыть бы на одном из этажей Смелости – шагнуть потом за край, верно?
Некоторые кидаются строить комплекс, где центральной Судьбой, кажется, становится не та Судьба. Не человеческая вовсе. Она кидает тень на живое. Более того – она одной лишь этой тенью способна подминать коммуникационные сети; рушить коридоры, засыпая их строительным мусором. И дыхания обрываются. Дыхания, связывающие нас с Основанием.
Никуда, конечно, не денутся подземные тайные ходы, корни, импульсы земли-матери. Ничто не рушится, разрушаясь лишь на поверхности. Все лишь затрудняется. Но мы так часто боимся трудностей, когда силы на исходе. Когда нужно сорваться в полет, но останавливает Страх, канатами держащий тебя на крыше в зените нового дня. Ты боишься, не слыша призывного дыхания оттуда, где все начиналось.
Для некоторых такой полет – полет феникса, повод переродиться и снова начать стройку. Очередную или Новую.
А когда-то лишь останется подавать пример молодым прорабам, отталкиваясь сильнее для полета с высоты своего небоскреба, прорывая земельный покров и попадая в объятия пут, которые нам не дано построить, не желая этого: пут, значение которых – строить Основу. Найти в себе Смелость отколоться от Судьбы и вонзиться очищенным ветрами Осколком – в Основание, чтобы обнажить Суть. Вернуться туда, откуда все начиналось еще до фундамента твоего небоскреба.
Кому-то такой полет не достается, потому что кажется непримиримой дикостью, и они остаются барахтаться в канатах Страха. А кто-то в таком полете затмевает даже зенит нового дня.

Аня Плугарь