На чорном сделала его фанфиком. Не без основания.
Но и не то, чтобы с основательным основанием))
На самом деле никакой это не фик, конечно.
Фикшен - местами; и даже вполне фан кое-где,
но, честно, не то же самое, что фан-фик, пожалуй.
Какое есть. Какой есть.. яд ведь.
Пророс-таки... С Наступающим! xDПетля
Неудержимое желание последних дней – уснуть, что я и делаю. Сон мой никогда не бывает наполнен: я сплю крепко, только под утро между сигналами будильника (которых у меня два) врывается нечто чудовищное – доводящее до слез, исступления, смеха, - но не остающееся в голове и долей секунд, пожалуй, после настоящего пробуждения. Так что снов я не ценю. Ценю я пропасть, это искривление пространства и времени, которое меня поглощает, пока забвение крепкое, не нарушаемое, нерушимое.
читать дальше
Друзья раздражают. Как это страшно, когда надоедают те, кто надоедать не должен: не давал повода, слишком редок, слишком мой. Но как только я оказываюсь в их объятьях, хочется бежать прочь. Домой, может быть, пощелкать загипнотизировано мышкой по словам-порталам в Сети, может, читать «Карамазовых» или письма де Сада, но в итоге все равно – спать. Окунаться в то место, наличие которого во Вселенной предсказано не одним поколением фантастов, да и, кажется, подтвержденное учеными, в коридор-петлю, складывающему время и пространство вдвое. Сокращающем их, а заодно и меня. Дикость, наверное, ценить нечто, творящее с тобой такой ужас, но после него в моей жизни вообще стало много странностей, так что я почти привыкла.
Хотя «после» неправильное слово. Он ведь все еще в моей жизни остается, длится: звонит, зовет с собой обедать или ужинать, или без предисловий – заняться любовью. Хотя, порой, он просто приходит, садится в кресло напротив моего рабочего стола и смотрит, как я доделываю работу, или как коброй застываю перед новостными окнами Интернета, или как читаю, проговаривая губами «Я только что открыл три знака совершенно необычайной красоты»*, как опрокидываю после этого отяжелевшую голову на спинку кресла и закрываю глаза. И все это время он молчит. Я убеждена, что это молчание и есть его истинная форма, - его, балагура с изощренным умом и искрометным юмором, с зажигательной смесью в крови, вырабатываемой организмом под светом софитов, его, жаркого и гладкого в постели и божественно красивого во сне на рассвете.
Любить, говорят, нужно настоящих и настоящее. Но, мне стало казаться в последнее время, что полюбив его настоящую форму, сидящую молча в кресле напротив, я впустила себе в висок пулю – как в гости: «Проходи-проходи, располагайся. Чаю?». А пуля своенравно занесла ногу над порогом да так и застыла, наблюдая насмешливо, как я смущенно жду с испускающей ароматный пар чашкой в руках. Вот такая любовь. Смешна? Да, тоже так считаю… Но (как же там было?) «не смейтесь слишком много, иначе я посчитаю, что это совсем не смешно», - уж не помню из каких письма и тюрьмы, но точно от маркиза: я как-то зачитывала вслух, а он изволил свое молчание смутить усмешкой. В тот момент я только сильнее втюрилась, вот незадача!
Я бы рада кому-нибудь рассказать об этих отношениях. Но не друзьям же, которым я никогда ничего подобного не рассказывала, а тем более не расскажу сейчас, когда они мне безосновательно, но противны. Матери тоже не стану говорить: она мне обязательно прочитает какую-нибудь лекцию про крайнюю зашлакованность моего организма на это. Или про глажку – да-да! Ведь, обычно, все глажкой и заканчивается, любой наш с ней разговор. Хорошо, что я успела съехать от нее, пока она по-настоящему не научила меня чему-нибудь, о чем всегда говорит.
Я бы и рада говорить с ним, но толку? Разве говорят о любви с тем, к кому ее испытывают? Возможно, если бы полноценные разговоры об этом и случались хотя бы раз в тысячелетие – мир был бы другим. Вряд ли лучше. Хотя, и не хуже, пожалуй. Да и я все равно не хочу знать, каким бы мир был в таком случае: ведь он часть этого мира, его порождение. Ровно как и я. И это самое важное в нас – мы одной природы.
Его молчание, ядовитое, дразнящее, и моё, низвергнутое в пучину пустоты эхо, - две сущности одного молчания. Его бурления, с потом и кровью изливающиеся на других, и мои, воронкой сворачивающие нутро, уносящие душу в самые пятки, на дно, - гребни одной бури. Мы одной природы – это самое важное в нас, это ответ на все не задаваемые вопросы любви: почему он, зачем сейчас и что дальше?
Он был мужчиной, когда мне это так было нужно. Ну, все эти чисто мужские решения – остаться со мной, притянуть к себе твердой рукой, поцеловать и не слушать мой жалкий лепет, продолжая, - были за ним именно в момент моего их ожидания. А ожидание женщины требовательно, это все знают. В нем крепчает воля, сохнет сердце, оттого просто быть мужчиной недостаточно – нужно быть настоящим. Ведь в настоящее непременнейшим образом втюрятся, и – ирония! – неважно, чем это настоящее будет. Страстью, нежностью, жесткостью, жестокостью, зовом?..
Признаться, я загнула, вряд ли он – источник зова. Страстный, нежный, жесткий и даже порой жестокий (когда дразнится – особенно!) – это да, про него. Но корни зова не в нем, корни зова – в нашей с ним общей природе: он вполне способен прорастать через чьи-то лица и тела, но услышит его только душа, которой этот зов вдруг стал по какой-то причине нужен. И именно сейчас, кажется, мне такой зов нужен: цунами этой потребности восстает во мне не первый год, и настало, кажется, время схлестнуться ему с хрупкостью моей оболочки, моих рамок, моего жанра; проверить их. Самое время, самое время!.. «Форма у войска подобна воде: форма у воды – избегать высоты и стремиться вниз; форма у войска – избегать полноты и ударять по пустоте…» **. А я пуста, а он – настоящий мужчина, оказавшийся вдруг под боком; почему бы не поднапрячься и не дофантазировать ему зов, тот-самый?..
Природа моей пустоты проста до безобразия – кризис жанра. Когда устаешь: быть здесь, быть сейчас, быть женщиной, быть молодой, быть собой, быть человеком, быть телом, быть душой… Смертельная усталость, подавляемая лишь глубоким сном, но возникающая уже в следующей секунде после пробуждения. Неутолимая усталость – мой кризис жанра.
И тут появляется он. С ним – новые соблазны: гордиться им, фотографировать его пальцы, смущать его, смущаться им, облизывать его спину, покупать кружку для него и редких совместных чаепитий… И вдруг понимать, что все это игра и способ убить время – чтобы чай зря не стыл в ожидании пули, застывшей у самого виска и в любой момент готовой сорваться и забуриться в мою голову.
Пугает морозная четкость моих мыслей, их ровность, логичность, конечность. Так у Камю до логичного конца дошел Калигула. Интересно, каким бы Калигулой была я? Это можно проверить, конечно, если он вдруг умрет, - останется только следовать сценарию. Но я люблю его молчаливость именно за то, что в ней – жизнь; та оборотная сторона существования, которое кутает меня сейчас. Оборотная сторона жизни – смерть. Меня кутает смерть. Меня.
И, признаться, мне уютно. Я покорно прячусь под это одеяло с головой, сворачиваюсь клубком – почти вдвое, - сокращаюсь; и таю во сне, где меня ничто не потревожит, в оригами времени и пространства, в коридоре-петле.
Так уж вышло, что он появился вовремя. Доли его вклада нельзя умалять, но и преувеличивать не стоит: где-то в недрах нашей с ним общей природы тектонические плиты двинулись навстречу друг другу, а до меня дошли гигантской волной его присутствия, затопившей меня до края, за край, обвившей меня и мое дыхание веревкой любви, впившейся в меня смертельной удавкой…
И, признаться, мне уютно.
23 декабря 2011
* Маркиз де Сад, письма из Венсенна, из письма к г-же де Сад, 19 и 20 сентября 1783г.
** Трактат Сунь-цзы, гл.VI «Полнота и пустота», п.13
@темы:
фикшен,
oh, dull!,
люди-понятия,
life note
-
-
24.12.2011 в 13:37У тебя свой стиль, эта великолепная витиеватость языка, от которой хочется лишь затаить дыхание и наслаждаться словесными кружевами, эти мысли, даже эта эрудированность, что ли в каждой фразе.
Частично это фикшен, больше - нет, но это великолепно.
Мне порой жаль, что ты не делаешь этого чаще.)
-
-
24.12.2011 в 17:17Вот в такое у меня вырождается дневниковая проза - в игры реальность/фикшен. Спасибо за комплименты стилю: плела как умею, но особенность текста подстегивала делать лучшее из того, что умею. Хорошо, если вышло хорошо на слух)
Мне порой жаль, что ты не делаешь этого чаще.)
Такое не пишется на пустом месте, из одной лишь мысли, из короткого замыкания фантазии - это даже не роды, такое, к сожалению, больше похоже на отторжение; из невозможности больше носить в себе это, из несовместимости и появляются тексты, где за витееватостью, "эрудицией" и сносками прячутся мои слабость и нижтожность. Срамотааа! Что тут еще скажешь.. xD
Но я учусь быть продуктивней - даже из подобного делать что-нибудь; из пустоты - наполненость.
Спасибо тебе за коммент. Неожиданный и приятный, чё уж).
-
-
24.12.2011 в 18:56Ах, Ань, в любом случае это великолепно. Вот такие твои мысли меня всегда поражают, все эти задумки, всегда уместные рефлексии. Только ты так умеешь, как мне кажется, так, чтобы это не надоедало, чтобы смотрелось как следует, чтобы не было желания что-то изменить в тексте, или перекроить фразу, сказать иначе.
Удачи с продуктивностью, ага) Я всегда где-то в глубине души жду от тебя чего-то такого, и всегда улыбаюсь, когда вижу)
-
-
25.12.2011 в 21:00ыыы, очень лестно, приятно, хорошо мне от этого) спасибо.