глава четвертая
АЛИСА ПРОТЯГИВАЕТ НОГИ,
А БИЛЛ ВЫЛЕТАЕТ В ТРУБУ

Ах да, спор же, вспомнила вдруг Алиса. Она и забыла совсем, но как, действительно, удачно! Или не удачно?..
- Успокойся, Каулитц, - благосклонно выдохнула она. – Это, допустим, была репетиция.
- Репетиция? – Билл изумился. – Не-не-не! Давайте без прелюдий – Том просто снимет штаны. Иначе ведь тебе выполнять свое условие…
Том хмыкнул и передразнил:
- Не-не-не, срок действия спора-то не ограничен.
Они с Алисой хитро глянули друг на друга: бессовестно выгородили один другого – Билл этого им не простит.
- Что ты тут тогда делаешь? – младший, на самом деле, был уязвлен. – А?!

читать дальшеВ ту осень Алиса слегла с воспалением легких. Ее матери и сестре только и оставалось, что облегченно вздыхать:
- Хорошо еще, что шею себе не свернула, - ибо предпосылки подобного прямо-таки неотлучно следовали за девочкой.
Конечно же, немногочисленная родня не была в курсе ночной вылазки и всех ее участников, но уже так привыкла к чему-то подобному, что, даже пребывая в неведенье, злилась не сильно. Не сильнее обычного, по крайне мере. Даже, кажется, меньше, чем в тот раз, когда Алиса по недоразумению (ли?) облилась краской с ног до головы, и у нее от воздействия химии немного ухудшилось зрение.
Алиса не знала – любила она больницы или нет. Они просто случались в ее детстве. Не редко, в общем-то. Часто больница ассоциировалась у нее с новыми книгами, потому что было достаточно времени, чтобы их читать. А иногда, представляя себе больницу, Алиса вырисовывала образ возлюбленной хирургии (со всем-то ее чудесным набором инструментов) и прекрасных травматологов. Последних она упорно считала принцами в белых халатах.
В ту осень, к сожалению, травматологов не случилось. Но случилась стопка новых книг, и перспектива провести с ними долгое время, как ни абсурдно, казалась Алисе более чем радужной. Само же воспаление легких заботило ее мало.
Много меньше, чем Тома Каулитца.
Впервые мальчишка наведался к ней в палату через неделю после установления диагноза. Он откровенно нервничал – будто бы сама атмосфера стерильности его угнетала. В каждом жесте читалась вина, от которой он, в силу гордыни, ни за что бы, наверное, не решился избавиться простыми извинениями.
- Ты пришел один, - констатировала Алиса, желая стереть вселенскую скорбь с лица мальчишки и отвлечь его.
На это Том рассказал ей о гениальном плане, который ринулся реализовывать его младший брат. Билл еще пару месяцев назад посылал заявку на намечающийся конкурс молодых артистов, но ему пришел отказ, так как в конкурсе не могли участвовать коллективы. «Дэвилиш» не суждено было, кажется, быть узнанными на национальном телевидение. Группа тогда погрустила-погрустила и забыла. Но не Билл.
В последний момент он решился участвовать один.
- Они все равно будут делать обо мне ролик! Тут-то они и покажут нас всех, – хитро прогнозировал Каулитц.
Так и вышло. «Осталось только выиграть», – ликовал Билл.
- Теперь он пропадает в городе на репетициях да всяческих общих экскурсиях и встречах для участников, - почти жаловался Том.
Скорби в его лице только прибавилось. Шрёдер лишь вздохнула тогда, и строго сказала:
- Будешь каждый день приносить мне домашние задания из школы. Спросишь там у моих одноклассников.
- Чего?! – возмутился Каулитц.
- Ну а чего? Не будь бесполезным, эй.
- Я НЕ БЕСПОЛЕЗНЫЙ! – выпалил Том и, осознав, что только что крикнул, почему-то медленно осел на стул, с которого имел неосторожность вскочить.
Алиса лишь усмехнулась и спряталась за книгой.
- Что, не полегчало? – спросила она спустя какое-то время.
Том, надувшись, смотрел в окно. Алиса склонила голову и принялась разглядывать его. Он считал себя виноватым в ее болезни и немного завидовал брату, кажется. И не удивительно тогда, что его захлестнула иллюзия своей никчемности. Удар по эгоистичной натуре Каулитца возможно было вылечить, наверное, только широкими жестами альтруизма. Как ни странно.
- А вот будешь носить мне домашние задания – станешь совсем не бесполезным, - заметила важно Алиса.
Том фыркнул, резко поднимаясь и подхватывая свой портфель с пола.
- Книжный червь, - лишь буркнул он, уходя.
Но Том Каулитц, действительно, стал приносить Алисе домашние задания, изо дня в день бодрясь этими немудреными актами доброй воли.
- Я чертовски милосерден, - даже заявил он вскоре насмешливо, а Алиса поняла, что задетое самолюбие ее друга снова в добром здравии, и сама как-то успокоилась.
Дни шли. Том каждый день исправно ходил к Алисе, иногда притаскивая с собой Андреаса или Георга. Мальчишки, пользуясь тем, что в силу болезни Шрёдер все больше молчала, на убой ее кормили новостями и сплетнями, рассказывали про Билла и интриги конкурса, в который тот ввязался. Сам Билл, к сожалению, до визитов снизойти не мог – «больно занятой стал».
А однажды Том притащил Густава. Мальчишка был молчаливым, а когда говорил – неизменно вежливым, и в целом производил впечатление интеллигента, что не могло девочку не вдохновить. Она чувствовала возможность задавать ему вопросы – такие, на которые бы получала неожиданные ответы, а не те, которые бы хотела получить. Густав стал вторым таким человеком в ее жизни, а первым был когда-то дедушка. Но, впрочем, Алиса могла и ошибаться, ведь на тот момент она так плохо знала барабанщика, а проверить свои предчувствия пока не представилось возможным.
Но, будучи восхищенной новым знакомством, Алиса, как ни удивительно, чаще стала задумываться о Каулитцах (в смысле, чаще, чем обычно). Ее поражало то, что эти двое нашли компанию среди таких разных персонажей, как Андреас, Георг и Гус. Привыкшая выносить себя за рамки любых компаний, Алиса отчего-то не считала нужным разбираться в природе своего интереса к Биллу и Тому. Они были ее материалом – однажды данным, как факт. И, в конце-то концов, сама себя она волновала мало. Много интересней упорядочивать системы снаружи, думала она, а никак не изнутри: там ведь такой ограниченный угол зрения!
Не исключено, считала Алиса, что Каулитцы наделены какими-нибудь сверхспособностями. Она читала о подобном: как люди передвигают взглядом предметы и притягивают к себе столовые приборы. Возможно, братья обладали похожими силами, только в отношении людей? Тогда непонятной была неприязнь, которую они встречали в школе. Вот «хм» так «хм», думала Алиса.
Еще удивительным был Том. Это в первую очередь, потому что, как мы говорили, мальчишка был первым. Удивительным был именно этот факт первенства. С чего вдруг так, мучалась Алиса, ведь Билл во многом превосходит брата, если посмотреть со стороны. Девочке, кажется, не доставало какой-то маленькой детали для разгадки этого странного механизма, и она прямо-таки терялась: где ее можно найти?!

Том извелся. Он ерзал на стуле и, конечно же, урока не слушал. Какие уроки? Билл со вчерашнего утра не звонил! Хоть бы мама додумалась позвонить – нет же, Том и Гордон томились без новостей.
Каулитц ни о чем не мог думать, он уже даже не злился толком, и, как только прозвенел звонок, сорвался с места и рванул по коридорам и лестницам вниз. Домой! Гипнотизировать телефон!..
- Том! – У входа его поджидала девочка с хитрым видом и какой-то тетрадкой в руках. – Как торопишься-то… она же не сбежит...
Девочка захихикала.
Нет, женщин я все еще плохо понимаю – надо работать над собой, решил самокритично Том, вскидывая брови:
- Что?..
- Передашь ей, - малолетка пихнула ему в руки тетрадку.
- Кому?
Каулитц ничего не понимал – разве только то, что теряет драгоценное время.
- Ну Шрёдер, конечно. Это очень важно: лично в руки и побыстрее. А смотреть не вздумай!
Ах, Алиса ведь! Том совсем забыл о ней. Ну а чего от него, всего такого переживающего, еще можно было ожидать? Он даже не взял ей домашнего задания. Какая ты бесполезная тряпка, пожурил сам себя Каулитц,
Ладно уж, решил он, отнесет ей бегом эту злосчастную тетрадку, а задания потом узнает. Если Том Каулитц что-то решал делать – он это делал. Тогда он был все еще очень честолюбив.
Прилетев в больницу и пытаясь отдышаться, Том разочарованно заметил, что дежурного нет, и некому выдать ему бахилы. Что за день, унывал он, все отнимает у меня время!
Минуты шли, мальчишка расхаживал из стороны в сторону, а дежурный все не объявлялся. Правда, через некоторое время в приемную вошла девушка, и Том успел с удовольствием подумать, что, мол, не он один ждет, а еще кто-то будет тратить время. Даже немного присмирел и перестал вышагивать от стенки до стенки.
- О, а ты не один из Каулитцев? – вдруг спросила девушка.
Парнишка немного опешил, но его вовремя спас врожденный инстинкт сохранения лица:
- Да, я – Том, - он даже приподнял выше подбородок.
- Надо же, а я думала, что сестрица заливает, что у нее появились друзья.
- «Сестрица»? – Том вновь смешался. – А, Алиса?
- Да-да, эта сорвиголова. Ты ведь к ней?
- К ней.
- Меня Лиза зовут, - девушка осмотрела мальчишку с ног до головы, усмехаясь.
Том промолчал: ну не представляться же ему во второй раз. Да и не понравилась ему эта усмешка, видел он уже такие – ничего хорошего за ними не было!
- И как она такого нашла… - пробормотала Лиза и громче спросила: - Ты правда ее друг?
Это прозвучало так скептически, что Том даже разозлился: неужели он не может быть чьим-то другом?!
- Да, - холодно, но звонко ответил он.
Девушка почему-то рассмеялась:
- Ой, да что ты – не злись! - Она прошла к дивану и села, наклоном головы приглашая Тома присоединиться. Мальчишка еще раз взглядом поискал в коридоре дежурного, но никого не обнаружив, поджал губы и тоже опустился на диван. Лиза по-прежнему улыбалась и разглядывала его – это даже чем-то напоминало взгляд ее младшей сестры. – Ты не думай, что ты мне не нравишься, Том. Просто у Алисы никогда не было друзей, а тут – появились! Удивительно.
- Удивительно? – Том все еще был раздражен этой особой. – Неужели у человека не может быть друзей?
- У Алисы – вполне может и не быть...
- Ну, она, конечно, немного зануда, но… терпимо ведь!..
Тут Том заметил, что Лиза вновь расплывается в улыбке, наблюдая за ним. И это перестало напоминать усмешку – было в этом что-то даже печальное. И как-то Том вдруг постыдился, что так злится на эту девушку.
Весь такой неловкий Каулитц и рассматривающая его задумчиво Лиза – не удивительно, что затянулась пауза.
- Э, - решил Том разбавить тишину, - что же, совсем не было друзей?
Лиза встрепенулась:
- Нет, ну, конечно, случались. Но ненадолго – обычно дети, как и ты, считают ее занудой. И странной. (Хотя, это все правда, конечно, но…) В общем, Алиса Шрёдер – это явление без друзей, так уж повелось думать в нашей семье. Ее это не очень печалило, мы и не переживали.
Том притих, внимательно слушая, а Лиза тем временем продолжала:
- Она ведь редкий умник-разумник. А еще вечно сама по себе – все что-то исследует. Ты бы видел ее книжки! Даже мне такое не в пору, а там еще и заметки всюду, жуть! – Лиза помолчала, чуть кивая головой: – Это все наш дед покойный – она с ним много времени проводила. Хоть и маленькая была, а все равно влияние на лицо. Он ученый был – физик. Эта выскочка тоже все время что-то твердит о научном труде, над которым работает. «Научный труд», нет, ну надо же, а!..
Лиза засмеялась. Из злорадной девушки, она вдруг превратилась для Тома в искренне любящую сестру. Пусть и тон ее был насмешливым – она говорила о том, что было по-настоящему ей дорого. Только ценители имеют право говорить так о чем бы то ни было.
- С Алисой интересно, - уверенно сказал воодушевленный Том. – Она не такая как остальные девчонки.
- О, это верно подмечено, «не такая», - Лиза усмехнулась и почему-то хитро прищурилась. – Ты только не вздумай в нее влюбиться, а то бед будут полные штаны!
Том как с небес свалился. Все воодушевление испарилось.
Еще одна Шрёдер – что с них взять. Язвы! И чего им всем мои штаны так сдались, думал мальчишка, пусть себе такие же купят и успокоятся!
- Уж не влюблюсь, - буркнул он и отвернулся от девичьей усмешки.
Самое время было для появления дежурного – он и явился, отдуваясь и оправдываясь какой-то комиссией, что, конечно же, его вовсе не оправдывало.
Веселая Лиза и надувшийся Том поднялись в палату к Алисе. Та (угадайте) читала какой-то очередной монументальный труд, полностью скрывшись за ним – мелькал лишь кончик карандаша, что-то увлеченно выписывающий на полях. Вскинулась она, лишь когда посетители приблизились к постели. Взгляд ее вспыхнул, метнувшись с улыбки сестры на постное лицо друга.
- Вы встретились, - обреченно проговорила Алиса, будто объявляя о необратимо надвигающемся конце света.
- А то ж, - Лиза копошилась в сумке, пытаясь достать пакет с яблоками. – Мое Высочество верит, можешь расслабиться…
- «Расслабиться»… - Алиса закатила глаза. – Теперь мне придется быть в два раза сосредоточенней.
- Тоже мне, мисс Сосредоточение…
Том переминался с ноги на ногу, слушая сестер, какое-то время, но его безнадежно испорченное настроение дало о себе знать. Он довольно нетерпеливо всунул в руки Алисы тетрадку и проговорил, зыркнув в сторону напевающей что-то Лизы:
- Я должен идти.
- Иди-иди, - хихикнула старшая Шрёдер, не поднимая глаз, а Алиса удивилась:
- Подожди, а что там Билл?.. Скоро ведь финал…
- Финал? – не понял Том, но быстро спохватился: - А да, наверное… Я не знаю, как там Билл. Он не.. звонил.
Что-то его выдало, похоже. Или Алиса просто слишком внимательная – сестра-то ее ничего не заметила. Не заметила, как голос мальчишки вздрогнул напоследок. Или как Каулитц поджал мимолетно губы. Алиса же все замечает – Том это знал, но, к сожалению, забыл. Вот сейчас еще и младшая бестия поднимет его на смех, подумал он мрачно, и день-таки станет просто распрекрасным. То-то он гадал – чего для полного счастья не хватает?!
- Чего же ты тогда приплелся? – девочка округлила глаза.
- Меня просили срочно передать эту тетрадь, - Том свято верил, что именно так звучит голос по-настоящему ответственного мужчины, готового жертвовать своим временем во имя высоких целей и обязательств.
- Дурак же, - прошипела младшая Шрёдер, захлопнув книгу. – Приоритеты расставлены ни к черту! Иди жди звонка!..
Том хотел было возмутиться, но Алиса вдруг хрипло закашлялась – не стоило ей так повышать голоса, - и мальчишка почему-то возмущаться передумал.
- Не ори, и так иду уже. – И, действительно, развернулся, чтобы уйти.
Каулитц вышел из больницы и медленно брел, задумавшись о том, что, будучи достаточно неглупой, Алиса все-таки редкий кадр – бестолково ведь кричать, когда у тебя воспаление легких, неужели в ее книжках этого не написано? Так Том и думал: книжки эти все – дурь и макулатура.
Кстати, о макулатуре. Можно сделать из Билла папье-маше, когда он заявится, подумал серьезно Том. Или скрутить его в самолетик и отправить летать – пусть хоть залетается, если ему так хочется. Близнец еще называется...
До самого дома мальчишка злорадствовал на темы макулатуры и близнецового братства, хоть как-то пытаясь унять нарастающее беспокойство. А оно-то – беспокойство – не дурак, знало, что самое время нарастать.
Том пришел домой, и первой, кого он увидел, открыв двери, была Симона.
- Мама? – удивился он.
Она ведь была с Биллом, судорожно соображал мальчишка, не могла же она его оставить. Или они вернулись? Как-то рано. Как-то чертовски рано – и это плохо. Плохо-плохо даже…
Женщина начала что-то говорить, но сын ее уже не слушал – скинул портфель и кинулся вверх по лестнице. Симона вздохнула облегченно: эти двое снова были вместе, а значит, все конкурсы с их поражениями вскоре будут благополучно забыты.
Она и не подозревала, что вскоре ждет ее детей.

- Что ты тут тогда делаешь? А?! – Билл сложил руки на груди.
Алиса хихикнула:
- Ищу кролика. Тут не пробегал? Беленький такой.
Том не удержался и засмеялся в голос.